«…Всё детство, сколько себя помню, мама после наших разногласий надувалась гордым молчанием, превращаясь в холодную безмолвную статую.
Эта статуя неслышно шелестела мимо меня по коридору и на кухне. И не снисходила подойти ко мне. Как будто меня нет.
Я сидел, зажавшись всё время, пока мама изображала статую.
Сейчас я говорю с высоты уже своих 50 лет, что она «изображала». Представление устраивала. Сейчас я уже и сам научился. Замолчала – ок, я тогда тоже замолчу и посмотрим, кто кого перемолчит.
А тогда – это было невыносимо, больно и НЕПОНЯТНО.
Осознать тогда, что произошло, за что конкретно я так наказан и что происходит в душе у мамы, — я не мог.
Не хватало опыта, не хватало знаний.
Откуда у ребёнка опыт и знания понять, что она чувствует, почему молчит, за что наказывает, если ОНА МОЛЧИТ?
Я просто варился в чувстве отчаяния, вины и безысходности.
И думал: Пусть лучше меня не будет.
Повзрослев, я стал лучше отслеживать, за что. Например:
Но иногда даже сейчас, когда она уже старенькая, но такая же молчаливая крепость, я по привычке думаю:
Пусть лучше меня не будет
Это травмирующий, даже калечащий ребёнка «воспитательный метод».
В какой то мере многое зависит от индивидуальной восприимчивости, чувствительности Нервной системы конкретного ребёнка. Но, в большинстве случаев, урон остаётся на всю жизнь:
Эти «плоды воспитания» ребёнок потащит с собой в жизнь, в отношения, в своё здоровье.
Если не проработает в терапии – возможна передача дальше – своим детям.